Яндекс                     ПОИСК ПО САЙТУ                     Google
Mar
07

Остров Невезения

Опубликовал: Тадж-Махал

17

Однажды, заглянув, домой в рабочее время, я удивился, обнаружив автомобиль соседа Владимира припаркованным у дома. В это время мои соседи должны были стоять у конвейера и паковать печатную продукцию. Войдя в дом, я нашёл всю женскую компанию в гостиной комнате. По их одежде я понял, что они были готовы к выезду на работу, но что-то не состоялось. Вид у них был опущенный. Пройти мимо, без проявления внимания я не мог.
- Сломалась машина? - поинтересовался я.
- Сломался Владимир, - мрачно ответила Нели.
- Решил бросить эту работу? - предположил я.
- Решил бросить нас, - ответила Лали. - Вчера с вечера ушёл, всю ночь пил где-то: так его и нет, и на звонки не отвечает.
- Вы на работу звонили?
- Звонили, сказали им, что не можем добраться, машина сломалась: - ответила молодая армянка.
- Какая реакция?
- Негативная. Сказали, что такое сотрудничество им не подходит, - грустно ответила армянка.
- Теперь всё зависит от Владимира. Если завтра вы вернётесь к работе, то, я думаю, конфликт с работодателем можно будет уладить. А каким-то автобусом туда можно добраться? - соучаствовал я в сложившейся ситуации, понимая, что мне лучше не влазить в эту хрень.
- Нет, автобусы туда не ходят, - ответили мне.
Я поймал благоприятный момент и, молча, ушёл своей дорогой, стараясь выбросить всё услышанное из головы. У меня было достаточно своих хлопот. В этот день, в целях гармонизации несовершенного мира, я должен был успеть приготовить наличные и ожидать звонка от моряков с сигаретами. Кроме того, предполагались и прочие хлопоты на благо человечества.
Где-то душе я сопереживал факту возможной потери работы моими соседями, но и помнил, как неприятно они меняются в зависимости от их занятости и благополучия. Сегодня они разговаривали со мной гораздо дружелюбней. Такими они были до трудоустройства на фабрику.
Предполагая на ближайшее будущее стабильное присутствие моих соседей дома, я вспомнил о приглашении Татьяны подъехать к ней в Лютон. Позвонив ей, я убедился, что наши договорённости остаются в силе, и меня готовы принять. Таня коротко доложила мне, что Люда недавно попросила убежище и теперь благополучно проживает в социальном доме, где достаточно пространства, чтобы я мог гостить сколько захочу.
Вечером пан Владимир появился дома. Но был уставший и не совсем трезвый. Упрёки кавказских соседей и довольно агрессивные нападки Нели, быстро переполнили его похмельное терпение. Он послал всех в задницу вместе с их драгоценной работёнкой, и снова покинул дом. Всем стало ясно, что их налаженная трудовая жизнь накрылась. Снова наступит период безделья и неопределённости. Я решил ехать к друзьям в гости, в город Лютон.
На железнодорожном вокзале среди информационной макулатуры я вычитал о годичном абонементе для пассажиров юго-западной железной дороги Англии. Суть их предложения заключалось в том, что, заплатив им сейчас 20 фунтов, в дальнейшем, по предъявлению этой ксивы, возможна покупка билетов с 25% скидкой для себя и троих пассажиров, которые едут с тобой. Я приобрёл себе это, и купил со скидкой билет до Лондона.
Поездом от Саутхэмптона до вокзала Виктория в Лондоне ехать немного более часа. Моросил дождь, звонил телефон, но я отменял встречи на неопределённое время. Час в дороге пролетел незаметно. На вокзале Виктория я не стал интересоваться о поезде до Лютона, а сразу направился к автобусной остановке. Тем более что обещанная мне скидка на железнодорожные билеты в этой части Англии уже не действовала. С автобусом мне повезло, вскоре я уже ехал через дневной Лондон в северном направлении. Пробки на улицах меня вовсе не досаждали. Я от души радовался, наблюдая этот город в час пик. По мере продвижения по направлению к Лютону, солнце всё реже пробивалось сквозь тяжёлые облака, а дождик перешёл в непрерывный режим. Я невольно признал погоду в Саутхэмптоне более комфортной.
В Лютон прибыл, когда Татьяна была ещё на работе. Я мысленно прикинул, сколько же месяцев подряд, изо дня в день, она пакует бананы на той фабрике?! Отметил её титаническое терпение и растворился среди людей в торговом центре.
Новый торговый центр в Саутхэмптоне был более современнее, комфортнее: Люди здесь тоже отличались. Бросалось в глаза количество индусов и пакистанцев. Колониальное наследие. Мимо медленно проползла группа албанских беженцев из человек семи. Не надо быть очень наблюдательным, чтобы разглядеть в них недавно прибывших албанцев и предсказать сложности их ассимиляции в английской среде. Но их внешняя чужеродность разбавлялась и скрадывалась присутствием на улицах прочих мусульман. Я признал, что не хотел бы жить в этом городе, и уж тем более, работать на банановой фабрике за 3,6 фунта в час. Прогуливаясь в центре города от магазина к магазину под унылым дождиком, я праздно убивал время, и думал, о чём попало. Вспомнилось, что старая муз команда Jetro Tull возникла и начинала в этом сером, скучном городишке. Время от времени я отвечал на звонки из портового города Саутхэмптон, и делал это всё конкретнее. Всем обещал, обязательно вскоре быть на месте. Этот мрачный городишко с банановой фабрикой и непрерывным дождём подталкивал меня к реальной оценке благ, которые, я уже едва замечал. С особой теплотой и благодарностью я подумал о безотказных еженедельных денежных пособиях, моряках с сигаретами и прочих людях, постоянно нуждающихся в моих услугах и обеспечивающих мне некую общественно полезную занятость в портовом городе.
Перейдя пешеходным мостом через автостраду в другую часть города, я оказался среди магазинов и лавочек индусского и пакистанского происхождения. Это вообще было едва похоже на Англию. Зашёл в индусскую лавку и прикупил пакет восточных сладостей, в надежде подсластить дождливые впечатления. Контакт с восточными торговцами происходил на основе товарно-денежных отношений и с помощью общего английского языка, искажённого нашими разными, тяжёлыми акцентами. Меня они уважительно называли “мистер”.
К назначенному времени я пришёл к Таниному дому. Она ожидала меня и была искренне рада перспективе посидеть, выпить и поговорить. Войдя в дом, я оказался на кухне, там я и остался. Начатая бутылка водки из холодильника была многозначительно выставлена Таней на стол.
- Пока никого нет, мы с тобой спокойно поговорим, - сделала установку Таня, разливая водку по стаканам. - Сейчас моя сестра живёт здесь со мной. Скоро придёт. А её дочь осталась работать в Лондоне. Недавно купила себе греческий паспорт, у неё дела пошли хорошо:Таня истосковалась по свежему слушателю. Она, не умолкая, рассказывала о Людмиле, Оксане и прочих людях с фабрики, которых я уже едва помнил. Вскоре, на кухню зашёл парень среднего возраста и вежливо поприветствовал нас.
- Он из Южной Африки, - отрекомендовала его Таня, и пригласила выпить с нами. Он вежливо согласился и присел за стол.
- Как жизнь в ЮАР? - спросил я его.
- Кому, как. А, в общем, становится всё хуже, - махнул он рукой. - Ты русский? - сменил он тему.
- Да, русский. Это слышно? - поинтересовался я.
- Догадался. Вы с Таней говорите по-русски.
- Ваших людей становится всё больше в Англии, - заметил я. - Это симптом невозможного проживания на родине, - осторожно комментировал я.
- Так и есть. Там установился общенациональный бардак. Коренное африканское население получило власть и свободу. Что они могут с этим поделать, если в массе своей это безграмотные люди.
- И что наблюдается?
- А то, что теперь они всячески и во всём ограничивают белое население. Для нас там нет никаких перспектив, кроме как заразиться СПИДом. Но страшно не то, что нас отстранили от всякого участия и управления, а то, что у них самих ничего не получается. Всё разваливается. Там стало просто опасно находиться. В этом есть и наша вина; масса наших чёрных сограждан существовали вне системы образования, и теперь мы пожинаем плоды нашей прежней политики. Люди, не умеющие читать и писать, стали хозяевами некогда развитой страны. Вы можете увидеть там такие уличные сцены; взрослый мужчина усердно долбит молотом по банковскому автомату: Прохожие обращаются к нему; Что же ты творишь?! Тебя сейчас просто арестуют:
А он отвечает им; Мне нужны деньги. Я видел, они есть в этом ящике. Я не знаю другого способа достать их оттуда, но мне тоже нужны деньги:
Такого и обвинять, едва ли можно. Ибо он не осознаёт, что совершает преступление. Его следует вести в школу и обучать, социально адоптировать. А таких, там миллионы, и они теперь хозяева страны.
- Понятно, парень. Вы пожинаете плоды своего прошлого отношения к своим согражданам. Они продукт вашего воспитания; опасны, но их невозможно осуждать, остаётся лишь держаться от них подальше. Хорошо, что вам позволяют временно жить и работать на этом острове.
- Это тоже не так просто. Требуется соблюдение визового режима и разрешение на работу. Единственно, английский язык нам родной.
Вскоре к нам присоединилась Танина сестра, продолжать разговор о взаимоотношениях чёрного и белого населения в Южной Африке стало сложно. А спустя полчаса, пришли гости и к южно-африканскому беженцу. Это оказались двое выпивших местных типков, решивших зайти к товарищу, выпить пивка и пообщаться. Один из них лишь молча, отстранёно наблюдал за происходящим на кухне, сосредоточившись на своей пивной банке. Зато у другого, рот не закрывался. Говорил он быстро и неразборчиво. Постоянно отпускал шутки, хохмил, и сам же радовался своему остроумию. Это был типичный островной продукт. Длинный, худой, неряшливо одетый, наголо остриженный, с белёсыми бровями и ресницами, в очках с толстыми линзами. Его возраст можно было определить, как 30-40. По всем внешним, заплесневелым признакам, парень полюблял алкоголь и прочие, утешающие душу, средства. По мере употребления пива и освоения на кухне, он всё больше стал отпускать шуточки в наш адрес.
- Я здесь чувствую себя иммигрантом, - кокетливо пожаловался он.
- Не беспокойся, ты находишься в своём пакистанском Лютоне, и главное, под протекцией Её Величества. Её Объекта никто не посмеет обидеть, - язвительно вставил я. Очкарик умолк и упёрся в меня взглядом сквозь толстые линзы очков, резко сменив улыбку на серьёзную мину.
- Объект Её Величества! - довольно хмыкнул его молчаливый приятель, указав банкой пива на умолкшего соотечественника. Судя по его реакции и смеху жертвы южно-африканского беспредела, им понравилось моё замечание. Но сам Объект напрягся и о чём-то хмуро задумался. Было очевидно, что моё замечание ему не понравилось. Я ожидал, что он скажет.
- Ну что ты ему такое ляпнул?! - обеспокоилась Танина сестра, - не хватало нам здесь конфликта. Ведь от него теперь можно всякой подлости ожидать. Им же настучать на нелегалов - это как своей родине и королеве послужить, - упрекала она меня.
- Та хер с ним, придурком. Хоть заткнулся, наконец-то, - успокоила её Таня. - Сергей, что ты ему такое сказал? - весело поинтересовалась Таня, и разлила по порции водки.
Обиженный британский подданный, так и не сказав мне ни слова, стал с мрачным, глубокомысленным видом мастерить себе самокрутку из бельгийского табака. Выпив водки и закусив, все забыли о коротком международном замыкании, и Таня продолжила прерванный доклад о новостях с банановой фабрики.
Подняв вопрос о месте моего ночлега, Таня позвонила Людмиле и предупредила о моём приходе.
- Можешь гостить у неё, сколько захочешь. Это социальное жильё, и её соседи по дому там не живут, съехали в Лондон, приезжают только пособия получать, - пояснила Таня.
На мой звонок перед выходом, Людмила отозвалась и охотно согласилась принять меня. Адрес и схему пути мне выдала Татьяна и выразила надежду на то, что мы ещё когда-нибудь повидаемся. После выпитого, съеденного и выкуренного вокруг меня, выход на свежий воздух был большим облегчением. Оказавшись один, на безлюдной, едва освещённой улице я признал факт того, что подустал от разношерстной компании и сейчас мне хорошо, потому что я снова один. Я шёл пустынными улицами на другой адрес, где за предоставленный ночлег, мне предстояло поговорить ещё с одним человеком, с которым нас объединял лишь непродолжительный период прошлой совместной работы и коммунального проживания в одном доме.
За время, проведённое на Таниной кухне, мне несколько раз звонили разные люди из Саутхэмптона, и я не мог нормально ответить им. Всем обещал перезвонить. За день, проведённый вне Саутхэмптона, я осознал свою социальную привязанность к этому городу. В порт регулярно доставлялись из разных стран сигареты, а кто-то нашёл во мне надёжного поставщика таковых по социально справедливой цене. Кому-то нужна была моя помощь в разрешении мелких бюрократических проблем. Я с удовлетворением почувствовал себя обязанным и общественно полезным. Cтало ясно, что я не задержусь в этом чужом, мрачном и безликом городе. Лютон чем-то напоминал мне Украину. Клуб Свiдомих Украiнцiв здесь уже функционировал, осталось лишь отключить в городе электричество и опустить всех и всё в сумерки и безнадёгу. Если бы не договорённость с Людмилой о моём приходе, то я бы отправился на вокзал.
Люда проживала в стандартном двух этажном, частном доме с несколькими комнатами. Кроме неё, в этот вечер, там никого не было. Выглядела она вполне уверенной и довольной. Постоянная работа и бесплатное, комфортное жильё с пособием - это неслабое достижение в сравнении с периодом работы на ферме, где мы встретились. Временная английская жизнь украинского парикмахера, наконец, удалась.
Мы оба устали и долго не засиживались за чаем. Вскоре я засел в отведённой для меня комнате, где смог вернуться к своим текущим делам. Я расположился в кресле и названивал людям, ожидавшим меня в Саутхэмптоне. Всем обещал быть завтра на месте, готовым к общественно полезному труду и обороне от бесчеловечной глобализации.
Утром, как договорились, Людмила рано ушла на фабрику, а я мог пользоваться предоставленным жильём и своим временем. Я просто умылся, оделся и вышел из дома. Закрыв дверь, я положил ключ в условленное место и отправился на вокзал. Поездом до Лондона ехать менее часа. В пути я отправил сообщение Людмиле, известив её, что ключ от дома под тазиком, а сам я отъехал. В Лютоне я пробыл мене суток, и этого оказалось достаточно. Я убедился, что мои товарищи в порядке, банановая фабрика успешно сортирует и пакует бананы, повидал всех, кого хотел, кроме Оксаны и Криса из агентства. Ещё раз прочувствовал, что мне этот город не по душе и хочется вернуться в портовый город моей временной прописки.
В Лондон поезд прибыл на старый вокзал King’s Cross St. Pancras в центре города. Подземным транспортом проехал через центр города до другого вокзала Waterloo, где купил билет со скидкой на поезд до Саутхэмптона. В ожидании посадки и отправки, я осмотрелся вокруг, определив местонахождение платформ, куда прибывают поезда из Франции, с украинскими пассажирами, предъявляющими голландские паспорта.
Вернувшись домой, я застал там шумную сцену расторжения отношений между Нелей и паном Владимиром. Как я понял, он зашёл туда, чтобы забрать свои вещи, а вдогонку послушал, что о нём думает его недавняя кавказская подруга. Его громко обвиняли в алкоголизме и отвратительной измене в пользу молодой польской курвы. Он не отвечал, лишь торопливо и, молча, эвакуировался. Не предоставив Неле достаточно времени на выплеск накопившихся у неё чувств, ему пришлось услышать уже на улице её пожелания из окна.
- В Грузии, таким, как ты, член отрезают и в рот заталкивают! - искренне и громко сожалела Нели, что они сейчас в сырой Англии, а не на горячем Кавказе.
Так, несимпатично закончилась их странная польско-осетинская дружба. Мне было понятно желание пана Владимира вернуться в свою среду, с регулярными порциями водки и кофе с сигаретой, в тихой компании молодой пани, щебечущей на родном языке. Вскоре, в доме всё затихло. Женщины разошлись по комнатам или собрались вокруг Нели, утешая её на родном языке. Недавно все они потеряли работу, а теперь, Нели - и своего друга. Зато их кавказские ряды пополнились молодой, говорящей по-английски армянкой.
В доме настал период тихого обособления жильцов. Каждый ушёл в своё жизненное пространство и растворился в личных хлопотах. Толя и Вася рано утром уходили на работу и возвращались поздно вечером, уставшие, но довольные своей плотной занятостью на стройках. Порою я не видел их по нескольку дней. Лишь по утрам слышал из своей комнаты, сквозь сон, их сборы на работу. Женщины выходили из комнат, только чтобы сходить за продуктами и что-то приготовить на кухне. По всему было видно, что незанятость их угнетает и усугубляет чувство общей неприкаянности.
Дома я, фактически, лишь ночевал. Всё своё время проводил в разных, но постоянных местах. Просиживал какие-то часы в Интернет классе колледжа, блуждая в мировой паутине и переписываясь с кем придётся. Благодаря Интернету мои внешние заочные связи обрели международные масштабы. Люди разных национальностей делились со мной шпионским опытом установления связей с лесбийскими и прочими анархическими клубами и заключения фиктивных браков. Давали полезные советы, как подделывать различные документы, какие паспорта лучше приобретать-пользовать, и прочие ценные инструкции по преодолению бюрократических удавок и выживанию в этом мире.
Мужик, один из дежурных работников Интернет класса, теперь встречал и провожал меня не только вежливым кивком головы, а и внимательным рассматриванием. Я догадывался, что он, пользуясь своей контрольно-наблюдательной позицией администратора, с любопытством следит за моими, динамично развивающимися, международными связями с лесбиянками и анархистами. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! хотелось мне сказать ему, когда он смотрел на меня, как на потенциального террориста.
Если он не брезговал и чтением моей переписки, то ему приходилось сталкиваться и с издевательскими замечаниями в адрес Англии и самих англичан с их королевой.
Затем я посещал студенческую столовую. Оттуда перебирался в торговый центр, где курсировал по книжному магазину между кафе и диваном с книгой, которая оставалась в единственном экземпляре, лишь потому, что я ревниво прятал её от случайных покупателей.
Телефонные звонки время от времени призывали меня к исполнению уже привычных для меня услуг. И я всегда готовый помочь морякам и беженцам, отправлялся на встречу к людям. Народ, хотя и не очень высоко оценивал мои услуги в денежном эквиваленте, а иногда и вовсе благодарил меня дружескими посиделками в пабах, всё же оставался, по-человечески, благодарен мне за отзывчивость и участие. Я тоже был вполне доволен. Но понимал, что бесконечно так продолжаться не может. Когда-нибудь меня лишат бесплатной комнаты, денежного пособия и, вообще, попросят покинуть остров.
* It’s the book of my days, it’s the book of my life
And it’s cut like a fruit on the blade of a knife. Sting
* Это книга моих дней, это книга моей жизни,
И это нарезается, как фрукт на лезвии ножа.

Мне следовало бы больше времени и внимания уделить своему неопределённому социальному положению. Приостановить нарезание однообразных дней и приступить к реализации личного плана действий. Но я не решался прервать привычное течение однообразных событий. Выглядело так, словно я едва ли знал, зачем я на этой Земле, и что делаю.
Однажды, в супермаркете я встретился с Робертом. Я бы ограничился лишь дружескими приветствиями, но он оказался действительно рад видеть меня и явно хотел поговорить со мной. И я снова оказался в объятиях чьих-то настроений и пожеланий.
- Hello mate! Где пропадаешь? Как поживаешь? - посыпал он на меня вопросы, на которые предстояло хоть как-то ответить.
- Привет. Не жалуюсь. Но могло быть и лучше, - отвечал я.
- Ты что, уже на агентство не работаешь? Никак женился на богатой леди? - перешёл он к более конкретным вопросам.
- На агентство не работаю, пока обхожусь. Всё ещё не женился, - коротко отвечал я.
- Может, ты ищешь работу? - поинтересовался Роби моим текущим положением.
- Нет, работу я не ищу. А ты, Роби, уже работодатель?
- Ты шутник, я знаю, - похлопал он меня по плечу. - Как у тебя со временем, может, присядем где-то, выпьем пива, поговорим?
Блин, этот парень из Шотландии неисправимо простодушен, и я не могу отказать ему, хотя, мне это совершенно не надо, - подумал я, и ответил на его предложение.
- Давай возьмём пиво здесь, а пойдём, в этот раз, ко мне. Это рядом, - предложил я.
Роби, конечно же, согласился.
Мы шагали к моему дому. Я едва слышал, что мне рассказывали. Отметил, в потоке его невнятной речи, упоминание о некой “хорошей” работе в пекарне, и машинально подумал о безработных соседках.
Войдя с ним в дом, я хотел подняться на второй этаж в свою комнату. Но в общей гостиной комнате заседали за чаепитием Неля и Лали, дверь была открыта.
- Привет! - приостановился я у открытой двери.
- Здрасьте, - ответили женщины, рассматривая гостя, в котором легко определили аборигена.
- Это Роберт: когда-то работали в одну смену, - представил я гостя. Женщины вежливо закивали ему. Роберт вопросительно взглянул на меня.
- Это Неля и Лали, мои соседи, - объяснил я ему.
- Сергей, чай или кофе, будете? - пригласила нас Лали.
- Давайте, - согласился я, подумав, что в такой компании мне будет легче перенести общение с Роби.
Мы уселись с ним на диваны, а Лали поднесла с кухни дополнительные чашки. Роберт с заметным вниманием рассматривал женщин. Они это заметили.
- Он совсем по-русски не понимает? - поинтересовалась Неля.
- По-русски не понимает. Но хорошо понимает грузинский, - ответил я.
- Та ну тебя, Сергей! Я серьёзно спрашиваю. Что за мужик?
- Роберт. Родом из Шотландии. Холост. Пролетарий. Собственности не имеет, работает на агентство, живёт в комнате социального дома, - выдал я всё, что знал о нём.
- Он, похоже, любитель выпить, - заметила Неля.
- А ты замуж за него собираешься?
- А ну тебя, Сергей!
- Роберт, как тебе нравятся эти женщины? - вернулся я к гостю.
- Ничего, симпатичные, - улыбнулся он им.
- Видите, Роберт не против, поговорить о браке, он парень молодой и совершенно свободный.
Женщины подали ему кофе, посмеиваясь над моими шутками-предложениями.
Роберт вопросительно посмотрел на меня.
- Женщины интересуются тобой, Роберт. Спрашивают, не хочешь ли ты жениться?
Роберт, смущённо улыбаясь, пожал плечами.
- Мы совсем не знаем, друг друга, - скромно ответил он.
- Ты прав, Роберт. Ты что-то говорил мне про хорошую работу. Расскажи-ка об этом, - сменил я тему.
- Да, есть неплохая работа в пекарне. Я там работал в прошлом году, в это время они всегда набирают дополнительных работников. Меня там знают, и у меня есть телефон леди из отдела кадров, - охотно отозвался он.
Я коротко пересказал заскучавшим женщинам о предложении Роберта помочь им трудоустроиться. Они живо заинтересовались.
- Роберт, девушки хотели бы поработать там с тобой, как это устроить?
Роберт почувствовал себя важным человеком, раздул щёки и задумался.
- Я найду дома телефон и прозвоню в отдел кадров, - серьёзно обещал Роберт женщинам.
Женщины уважительно закивали ему.
- А где эта пекарня, может, мы сами туда обратимся? - ухватились они за появившуюся возможность.
- Роберт, где эта пекарня, пусть они сами туда пойдут, и всё узнают, - предложил я ему.
- Это не в Саутхэмптоне, туда надо ехать автобусом в пригород Eastleigh. Если их интересует, мы вместе поедим туда. Но лучше, прежде позвонить и договориться о встрече.
Женщины серьёзно заинтересовались услышанном, и стали проявлять внимание и уважение к гостю.
Я знал, что сейчас они искренне уважают его и будут действительно благодарны ему за участие и помощь в трудоустройстве. Но не надолго. Как только у них благополучно сложится с этой работой, их отношение к нему быстро изменится. Неля, наверняка, уже определила цену этому простому, внешне неряшливому парнише. Для неё он сейчас - лишь возможность заполучить работёнку. Как только Неля трудоустроится, она его, как человека, в упор не разглядит. Я уже наблюдал таковое.
Расставаясь, мы договорились о том, что Роберт предварительно узнает о потребностях пекарни в новых рабочих и договорится о встрече. А затем, они все вместе поедут туда в целях трудоустройства.

Это также интересно:

  1. Остров Невезения 2

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
    

Оставить комментарий